Насилие и котики.

Отголоски Тени? Да хрен там, это ж я)))

---

День восстановления.
Кажется, что это впустую проживаемый день. не хочется ни есть, ни пить.Сегодня ни конюшни, ни зала.А в зале я вчера дал жару) Подтягивания с весом, отжимания с весом, на пресс с отягощение. В общем сегодня бы полежать в теплой водичке, освободить мышцы, восстановить силы.Но как же я не люблю эту пустоту. Ни усилий, ни скорости, ни энергетиков.
Внезапно Зимний Солдат дал немного эстетики в образ моего солдата удачи на игру.Не потерять бы.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ну, поехали. Визуализация на киберпанк

@темы: Игрища

---

Стефано Ланди

Любимый Мортем.
Мортемные темы пронизывают не только ювелирные украшения, скульптуру и живопись. Музыка, как часть искусства, так же затронута темой скоротечности человеческой жизни и неминуемости смерти.Стефано Ланди жил в конце 16 века и творил в стиле раннего барокко. Он же написал первую оперу на историческую тему "Святой Алексий". Но я. пожалуй, выложу лишь
"Passacaglia della vita"

Конечно, есть не одна версия исполнения, просто эта на ютубе доступнее всего. С женским вокалом мне категорически не понравились, увы.

Oh come t’inganni se pensi che gli anni
Non han da finire, bisogna morire

È un sogno la vita che par sì gradita
Che breve gioire, bisogna morire
Non val medicina, non giova la china
Non si può guarire, bisogna morire

Non voglion sperate in arie bravate
Che taglia da dire bisogna morire
Lustrina che giova parola non trova
Che plachi l’ardire, bisogna morire

Non si trova modo di sciogliere ‘sto nodo
Non vale fuggire, bisogna morire
Non muta statuto, non vale l’astuto
‘Sto colpo schernire bisogna morire

Oh morte crudele, a tutti è infedele
Ognuno svergogna, morire bisogna
È pura pazzia o gran frenesia
A dirsi menzogna, morire bisogna

Si more cantando, si more suonando
La cetra zampogna, morire bisogna
Si muore danzando, bevendo, mangiando
Con quella carogna morire bisogna

I giovani putti e gli uomini tutti
Son da incenerire, bisogna morire
I sani, gl’infermi, i bravi, gl’inermi
Tutti han da finire, bisogna morire

E quando nemmeno ti penti nel seno
Ti vien da finire, bisogna morire
Se tu non ti pensi hai persi li sensi
Sei morto e puoi dire: bisogna morire.

@темы: средневековье, Мортем

---

А вот и наемники. 12 век.

С тихим мягким шипением оперение стрелы коснулось ткани длиннополой рубахи и щелкнуло прорезью в древке, закладываемая на крученую жилу тетивы. Неочищенный кованый наконечник не блеснул на ослепительном солнце, на миг застыл и сорвался в стремительный, сумасшедший полет, влетев в сенник и пробив его насквозь

Лучник обернулся и кивнул своему приятелю в рваном гамбезоне. Гамбезон был старый, грязный и в замытых пятнах крови, а рукава и бока были почти полностью превращены в лохмотья. Всего лучников было человек тридцать, все они были одоспешены как Бог на душу положит, и все сосредоточенно превращали сенник в решето.
-Какого черта они делают? Жозеф? - Виктор резко остановил коня
-Стреляют.- буднично и скучающе ответил всадник на гнедом коне, такой же неплохо одоспешенный и без герба на щите воин, как и сам Виктор.
-Все равно же их на холм загоним, завтра ветер сменится…
-М-мы вс-с-танем туда, куда господин Хлодвиг п-прикажет.- командир лучников был щербатым заикой, обритым наголо детиной в светло-коричневой коте. –А не вы, саранча господня.- подумав, очень серьезно и быстро, чтобы не сбиться, пробормотал он и сказал что-то еще, но тихие быстрые слова были заглушены хохотом Жозефа.
-Можем даже не рассчитывать на них. Они, как бараны -куда гонят, туда и прут, не думая.-Жозеф ударил коня по бокам и направился вглубь раскинувшегося шатрами лагеря.
Три наемных отряда и армия самого господина рыцаря Хлодвига разместилась на большом поле и насчитывала не меньше ста пятидесяти человек, из которых не меньше сорока-сорока пяти были всадниками-шевалье. Шатер господина рыцаря стоял на склоне небольшого по высоте, но протяженного холма, а господин рыцарь был уже пьян до беспамятства. Свой победоносный поход на земли своего соседа он начал с объявления, видимо от широты своей души, что вся добыча, нажитая в походе, не будет отобрана, а он сам заплатит каждому еще столько, сколько будет стоить добыча. Виктор знал правила такой войны: два рыцаря, что-то не поделив, ходят войной на земли друг друга, разоряя их как можно активнее, таща с собой целую вереницу бродячих солдат, охочих до халявы. Редкие , по причине обхода ближних к границе деревень, стычки оканчиваются абсолютной победой нападающей армии-крестьяне крайне плохо воюют. Лишь изредка можно попасть на самого хозяина земель, как произошло в этот раз. Благородный во втором поколении рыцарь Хлодвиг решил остановить отступление, развернуть армию и дать бой напоследок, окрыленный своей удачей в « победоносном походе, возглавляемом самой Фортуной». Виктор не очень хорошо помнил кто такая Фортуна, хотя это имя ему и попадалось, но он твердо знал, что имя это женское, а у баб характер переменчивый и потому привычно не доверял энтузиазму своего нанимателя. Посмотрев в след своему недавнему собеседнику, в произношении которого слышались явные франкские нотки (впрочем оба решили, что чистая латынь-совершенно не тот язык, на котором стоит разговаривать простым добрым людям и быстро перешли на смесь латинского и франко-германского языков), Виктор направил коня в сторону своего лагеря.

Сумерки поднимали туман от земли, звезды разгорались ярче, усыпая небо снопом искр, костры постепенно затухали, пока не осталось лишь несколько, освещавших уснувший лагерь. Где-то по периметру ходили дежурные, периодически присаживаясь у костров в ожидании возможности вздремнуть до утра.
Виктор вышел из шатра, завернувшись в простой теплый плащ и направился в сторону пологого холма. Поверхность холма прорезала лысая колея дороги, ведшей через лес и поле мимо уже ограбленных деревень, жители которых притаились в ожидании возвращения «победоносной армии». По обе стороны от дороги росла густая трава, усыпанная незабудками, васильками, искрами гвоздики и шапочками клевера. В светлеющих небесах отражались все еще яркие звезды, но отголоски утра были уже очевидны и скоро уже раздастся низкий гул рога, призывающего новый день. «Сегодня кому-то выпустят кишки».Виктор ускорил шаг и почти вбежал на вершину холма. Догорающие точки костров армии противника были видны достаточно сносно. «Не больше, чем нас… сколько всадников…». Завернувшись в плащ, он стоял и просто смотрел на раскинувшиеся земли, подкову реки вдалеке, лес и дорогу, прекрасно зная, что «победоносный поход» окончиться сегодня несколькими потерянными головами или содержимым брюха. Возможно, что и его самого.

-Собирайте лагерь! Живо.
Солдаты слегка ошалело со сна смотрели на одоспешенного командира.
-Быстро, я сказал!
На полпути к лошадям его нагнал десятник, лохматый, разозленный и настороженный.
-Погружаете все на телегу. Пусть управляет наш новенький, этот сопляк тут сдохнет первым. Пусть едет до нашего лагеря, а потом все выезжают до развилки.
Дружинник присвистнул.
-Не далековато?
-Нас погонят как бешеных псов в двух раскладах из трех. И лучше бы нашим пожиткам быть подальше отсюда.
-А ты сам куда?
Виктор был уже в седле и крепил к седлу копье и щит.
-Я рога слышал. Они уже проснулись. -он кивнул в сторону запада. -Хочу пожелать нашему славному рыцарю доброго утра.

Многоголосое завывание рогов поднялось над лагерем. Лязг металла, скрежет дерева, ругань и крики людей и ржание лошадей смешались в единый гул. По пыльной дороге, скрипя колесами и бряцая и стуча чем-то, укрытым тентом проехала телега, управляемая подростком. Виктор пустил коня в галоп, огибая лагерь. Спешно собирались шатры, одоспешивались люди и проверялось оружие, рога не переставая трубили. Командир лучников бежал в сторону шатра рыцаря Хлодвига. По дороге проехала еще одна телега, Виктор заметил это и резко развернул коня.
Жозеф был облачен в длинный франкский гамбезон, кольчугу и незастегнутую кюри, а за спину у него был переброшен щит с ярко-красным кантом. Командовал он сидя верхом на лошади.
-Ты слышал звук рогов!
Жозеф наклонил копье, поставив его горизонтально.
-Телега, которой управлял мальчишка из твоего отряда, проехала по дороге не позже моей.
Виктор обвел взглядом поле. Готовыми к битве были только его отряд и отряд Жозефа.
-У них больше шевалье. Всадники Хлодвига ничерта не успевают построиться и согнать пехоту. Заика своих тоже не поставит.
Француз улыбался, смотря в ясное бледное утреннее небо.
-В шесть десятков мы их не встретим. У тебя шестеро всадников, да у меня пятеро. А если быть честными, то настоящих только мы с тобой. Не густо. –говорил он, будтобы обращаясь восходящему солнцу или носящимся стрижам.
-Хлодвиг успеет выставить свою армию. Надо своих сберечь.
Виктор ударил коня по бокам и галопом направился прямиком к шатрам у склона.

Двуцветный шатер с синим куполом и знаменами никто и не думал снимать, Хлодвиг сидел в кресле и отдавал приказы.
-Сэр, -Виктор склонился в приветствии- прошу прощения, что проявляю такую дерзость. Мы ведь можем больше не увидеться. Я хотел бы, чтобы вы проявили вашу щедрость. Я отдам деньги своим солдатам, а они, коль будут живы, расскажут о вас, как о славном и добром благородном рыцаре, чей поход ознаменован славой, а бой подвигами.
Хлодвиг на мгновение задумался, однако подвиги и слава его действительно чрезмерно заботили, он любил широкие жесты и красивые речи. Сейчас он размышлял над тем, на сколько эффектно будет выполнить просьбу. Видя его колебание. Виктор добавил то, что сыграло решающую роль.
-Мы идем на смерть под Вашим знаменем, так дайте же нам последнюю земную награду -наше золото.

Ряд всадников стоял, подняв копья. Хлодвиг , как и положено командующему, стоял чуть впереди, его шевалье прямо за ним, а по бокам встали всадники из отрядов. Между всадников выстроились лучники и пехотинцы позади всадников. Никто не догадался воспользоваться преимуществами холма и Виктор с сожалением оглядывался на пологий склон и дорогу. Жозеф стоял рядом, сменив простой шлем на закрытый. Теперь лицо его скрывала полумаска с широкими вырезами глазниц и прорезями для дыхания. В надоспешной одежде и с щитом с кантом он куда больше походил на рыцаря на турнире, чем на шевалье на войне. Виктор встал в стременах и обернулся, высматривая пехоту. Шлем у него был обычный, открытый и ничего не мешало ему увидеть то, что не все солдаты еще построились, что часть из них все еще на хозяйственных делах и что десятники едва не пинками собирают людей.
«Он думает, что это игра. Возможно, что они оба так думают…»
В щит что-то ударило.
-Посмотри ка. А ты прав был. -француз не сильно ударил ногой по щиту, висевшему на плече.-У них не меньше шести десятков всадников. Не так уж и больше нашего. Откуда ты знал?
-Я угадал.
Напротив стояла армия, примерно равная по численности, но явно состоящая из личных людей рыцаря.
«Мы умрем» пронеслось в голове у Виктора и лицо озарилось беззаботной улыбкой. Он снова привстал и обернулся.
-Мы разбогатели! Наша цель- воспользоваться нашим добром! Построились! -Свистнули стрелы, рассекая воздух оперением, шарахнулась лошадь, кто-то упал, хватаясь за горло. -Щиты! Приготовились… -новая порция стрел и несколько угодило в щит, прикрывающий бок, развернутый к противнику.
-Давай, дальше я сам!
Десятник прикрылся щитом и перехватил топор.
Хлодвиг поднял руку, и всадники подняли копья, пустив лошадей шагом. Теперь уже было некогда смотреть на свою пехоту.
-Держите шаг, полкорпуса вправо!
Пущенные рысью лошади обогнули Хлодвига с двух сторон, позволив занять ему центральное место в строю.
-Полкорпуса отстать!- пущенные в галоп лошади встали в шахматном порядке в полтора ряда. Ощетинившись копьями, друг на друга галопом летело две стены, а за стенами бежали люди. Плохо одоспешенный первый ряд с длинными копьями бежал встречать прорвавшихся шевалье коваными наконечниками, нацеленными в грудь коней и крючьями, нацеленными стаскивать всадников с лошади, на радость тем, кто хорошо держит в руках тяжелые фальшионы и топоры.
Наконечник копья задел по плечу и рыцарь в закрытом хауберге проскакал мимо, свалив кого-то не такого удачливого во втором ряду, и тут же был стащен крюком со вставшей на дыбы лошади с пробитым брюхом. Копье Виктора отскочило в сторону от удара рантом щита, но угодило в рыцаря во втором ряду, выбив его из седла. Человек неестественно выгнулся в спине и упал на землю под копыта коней. Модное седло с высокой спинкой, позволявшее опереться в стременах для удара переломало позвоночник владельцу.
Удар в щит древка и Виктор успел в последний момент оттолкнуть ногой крюк, ударив по голове приготовленным топором пехотинца. Бой завяз. Те, кто не был свален в конной сшибке теперь рубили не глядя топорами и мечами, над головами поднимались и опускались бродексы, гудели рога, и взлетали знамена, указывая направления. Где-то в стороне мелькал котдарм Жозефа, где-то впереди цвета Хлодвига и рог к отступлению с победой. Через расступающийся строй несся всадник, высоко подняв руку с сорванным с древка знаменем.
«Вот и вся война. Кто-то сегодня, возможно, станет рыцарем.»
Второй рог на отступление. Шевалье развернули лошадей и, не обходя трупы, пустили их в стороны своих знамен. Хлодвиг догнал всадника и выхватил у него знамя, армия противника отступала. Таковы уж правила этой игры.
«Через полгода крестьянам стоит ждать соседей в гости.»

@темы: ЗапискиСолдатаУдачи, Рассказ

---

Межевой рыцарь работает на меня как Пункт назначения. Наблюдательность на плацу поднялась на 300%
" Что там валяется?! Какая нахрен палочка?! Это же БРЕВНО!БРЕВНИЩЕ! Два стула и оба с хуями точеными!"
Привезли новые доспехи. Стало немного спокойнее. Сидят прекрасно, новый шлем великолепен, брига ощущается легкой и надежной.
Быть может мои шансы выжить в турнире возросли.
Ладно,пусть красивый парень меня тут приободрять будет

@темы: Жиза

---

Это был какой то задел на историчку, но не зашло,видимо.

-Вставай!
Дверь была открыта нараспашку, осенний холодный ветер ворвался в каморку и пробрался под одеяло. Я скочил, не соображая, что произошло, но едва не хватясь за бытовой нож на поясе. на пороге стоял рыцарь. Поверх красно-коричневой шерстяной котты был надет хауберг, укрытый сине-желтым котдармом. У рыцаря были длинные густые русые усы и шрам на подбородке.
-Выметайся на улицу!
В коморку вошел пехотинец, ухватил меня зу руку и потащил к выходу хотя я и не думал сопротивляться. На улице он толкнул меня и я упал, распластавшись по гравию. Первое,что я увидел были сапоги из темной кожи и край длинной котты.
-Я принимал на службу не дезертира,а помощника конюху
Стало как-то не очень хорошо, в ушах зашумело,а по спине, не смотря на холод утра и осени, побежал пот.
-Я не дезертир, Ваша Милость...
Возле моей головы в землю воткнулся мой топорик.
-Значит ты украл оружие? У мертвеца? Или убил? Ограбил?
Я чувствовал, как у меня дрожат плечи,а руки похолодели. Я не смотрел ни на что, кроме этих сапог, я знал,что меня окружает толпа, слышал как топочут и храпят кони, как замолкли люди.
-Я не крал... Он мой.
Молчание. Долгое и мучительное молчание. Где то прохрипела карга-ворона, прохлопала крыльями и опять заорала. Где-то в пристройках или домах заплакал младенец, где-то лаяла собака.
-Бог рассудит.

Меня подняли, встряхнули, спихнули в онемевшие пальцы топорик и поволокли к строю солдат. Я обернулся-рыцари усаживались на коней.
-Молись со всему,щенок. Завтра тебе выпустят кишки на поле.
Пехотинец не издевался, не смеялся. Он сказал это обыденно и спокойно.
Солдаты молчали, провожая меня взглядами из под шлемов, вооруженные алебардами и фальшионами. У меня был топорик. Да и голову прикрывала разве что копна волос. "Завтра мне выпустят кишки... или мозг по земле". И мы пошли. Я не пытался сбежать, оправдаься, что-то узнать. Как-то покорно я шел со всей толпой по размокающей дороге, про себя отмечая, что сильно замерз, что башмаки промокли,что хочу есть. Пехотинцы затянули какую то песню, с неба закрапали блеклые и слабые дождинки вперемешку со снегом. Остановилисьь мы к вечеру
- Сойдемся завтра на рассвете через просеку.
-Да уж место...Говорят если вскопать то там сплош кости будут. Давние.
Про себя я отметил, что и впрямь от луж под ногами тянет кровью. Не то, чтобы они ею заполнялись, но было чувство, что если выпить этой воды, то во рту будет на долго вкус ржавчины и тухлости. По спине прошел морозец, пробравший до волос на затылке,а в ладонях стало как-то обжигающе-горячо.
Лягеря ставлись быстро, люди толкались, отпихивали меня с дороги
-Если ты завтра дохнуть будешь, то не мешайся сейчас! -оттолкнул меня в сторону брнитый наголо мужик. И я отошел подальше, сел на землю и взял в руки топор. Бежать я никуда не собирался, припоминал "деда" и его слова, что бежать вообще всегда некуда, что или в могилу или за море, да и там и там найдут. И что от смерти все равно не уйти никому.Темнота накрывала поле, просеку, лес, лагеря. Полыхали костры, люди смеялись, ели и пили. Лошади тихо ржали и били копытом. Шел простой вечер перед завтрашней битвой. Из лагеря вышел и направился в мою сторону бритый наголо мужик. Он остановился возле меня и бросил мне на колени кусок хлеба.
-Одному Господу известно где каждый из нас сложит голову. Не важно за что и где, неисповедимы судьбы, которые Он нам предназначил. Если ты честный человек, то ешь хлеб и приходи за водой.
Постояв немного он пошел обратно,а я, подождав, быстро съел мякишь, отправив корку в чехол для ножа.
"Если честный человек..." Я поднялся и направился к костру в лагере.
Солжаты вызнавали откуда у меня топор, но я не решался рассказать о том, откуда я пришел и в итоге они плюнули на это и уже не обращали на меня внимания,а я грелся у костра пока не уснул. Осознание того,что это мой последний вечер меня не особо волновало.
Толкнули меня в бок еще до рассвета. Небо было еще темным, только тронутым полоской на востоке. И мы пошли. С каждым шагом в животе все туже сжимался ком, в груди холодело, а руки сильнее дрожали. Страшно не хотелось умирать, но я никак не мог избавиться от мыслей о том как это? Я думал как долго я буду испытывать боль, будет ли видеть тело отрубленная голова и что же будет потом?
Мы остановились. Напроив нас стояла такая же армия, рыцари перемещались, занимая позиции, нас разделяли, перемещали.Сами солдаты тоже выстраивались, пихали меня, выталкивали или наоборот заогняли куда то вглубь строя. Наконец все замерли. Я оказался в середине строя, огляделся в поисках лысого. Нигде не было. Я физически ощущал напряжение соседей, с удивлением осознавая,что их самих тоже бьет дрожь, что кто-то молится, кто то ругается, кто то вспоминает отца,мать, жену и детец. И все до скрипа сжимают оружие. Это ощущение давало мне какой то странный подъем сил. Страх. Вот что витало над полем по обе стороны. Кони, люди-все были испуганы, страх будто звенел над полем в ледяном воздухе. А мне становилось жарко. Я сжал рукоять топора, понимая, что раз Бог будет решать жить мне или нет, то я буду защишать себя до последнего, пока он не вырвет мою душу из тела. Хрустнули костяшки, я помянул всех святых и "деда" и внезапно людская волна двинулась. Медленно, шаг-шаг-шаг и внезапно разбежалась и разлилась криком,звоном и грохотом. Мимо меня пролетел фальшион и чьето плечо ударилось в мое, хруст щитов, звон стали. Я не мог понять по кому бить и бил куда попало. Повернувшись я увидел как алебарда вминает кому то шлем в голову и услышал как с натяжным хлопком раскалывается по шву шлем и голова в нем. Я ударил по руке, держащей алебарду, почувствовал как топор проходит по кости, рванул и отскочил в сторону.Внезапный гул и крик разойтись-в толпу влетел рыцарь, рубая по обе стороны от себя. Я отскочил в сторону и швырнул топор, попав в шею всаднику. Тот упал и его накрыла волна пехоты. Метнувшись в сторону я подобрал фальшион, снова начал рубить не глядя, стараясь бить в незакрытые лица и шеи, ориентируясаь только по направлению:кто смотрит в одну со мной сторону-свои. Окрик, команда и все куда то побежали. Кто то схватил меня за ворот, проволок несколько метров и толкнул в строй.
-Не зевай! Стройся!
Снова волна двинулась на шаг, потом снова с разбега в толпу и тут волна противника расступилаксь, метнулся в сторону наш первый ряд и я увидел впереди себя грудь коня, поднимающиеся копыта и летящий меч. Горло в миг пересохло и я не знал как ноги сами несут меня прямо под брюхо коню,как рука сама поднимает фальшион и как я выпрыгиваю в сторону, уворачиваясь от удара меча. А потом копытом меня бьет в висок и я падаю, теряя ощущение тела
"Вот оно, все..." Я не видел и не слышал,а потом поток звуков прорвал тишину. Звуков мольбы, криков паники, шепот и причитания. Я не чувствовал тела, но чувствовал касания рук, царапанье, прикосновения к лицу, рукам, ногам. Казалось даже к кишкам и сердцу. Я не мог переносить это ни мгновения, но лежал под этим грузом ледяных касаний пока внезапно не почувствовал, что мои ноги дрожат. И тут,собрав всю волю я полнялся, будто разрывая липкий кокн ледяных касаний. Снова тишина и внезапный ослепительный свет. Я увидел отшатнувшихся от меня солдат, грязных, в крови и земле, забинтованных и в рваной одежде. Двое перекрестились и побежали. Я оглянулся: позади меня была яма с трупами. Ни мыслей, ни чувств, ни боли, ни страха. Только ощущение липких ледяных прикосновений, шепот, мольбы и ощущение полнейшей безнадеги. Хромая и шатаясь я дошел до лагеря и сел на мешок, набитый тряпьем. Левая нога была распорота почти до кости-как я шел вообще не ясно. Я закрыл глаза и уснул.
"...Значит так решил Бог и Его суд..."

@темы: ЗапискиСолдатаУдачи, Рассказ

---

Вольфганг. Подвалы Белой Ведьмы.

Руки были плотно обмотаны чистыми льняными бинтами, я чувствовал такую слабость, что казалось, что сил не хватает даже для того, чтобы лежать. Память услужливо демонстрировала наиболее яркие картины прошедшей ночи. Чудовищные лица-морды, тянущиеся отовсюду руки со скрюченными цепкими пальцами, хватающими за волосы и одежду, клокочущий в груди страх и злость, сменяющиеся ледяным спокойствием приговоренного к смерти. Коридоры, из которых нет выхода, комната, ведущая в эту же комнату, кровь, проступающая меж камней, запах гнили, повисший в воздухе и усилия, воля, вложенная в жесты, от которых в руках селился жар и лопалась кожа, вздувались вены и из под ногтей текла кровь.

Не в первый раз я уже показывал не только умение вскрывать замки и проникать в дома незамеченным. Уже пять лет я при деле. уже пять лет тяжелых тренировок, пять лет опыта, пять лет занятий над запретным даром.
Мы собирались быстро-все было приготовлено накануне. Доспех( который мне не дозволялся) оружие, выход в полном молчании под осторожные взгляды остающихся, молчание в пути, лошади, пущенные в галоп.
Особняк . погруженный в обманчивое молчание, звенящая как струна тишина и воздух, дрожащий ледяными иголочками не смотря на май. Реми шел, держа арбалет на готове, блеск мечей маячил на периферии зрения. Я шел в середине отряда, окруженный одоспешенными людьми, вслушивался и вел. Вел на жар застарелой раны, боль воспаленного многовекового разума и ярость, бьющуюся в старом сердце, потерявшем покой. Наша цель потеряла разум и представляла опасность в таком состоянии, ее решили устранить, снести помеху. Обезумевший марра, обладающий запретным талантом. Я не был ему противником, я должен был просто успевать предупреждать и различать иллюзии и явь. Я провел по ножам, коснулся меча и арбалета, веревки и набора отмычек и тонких проволок.
-Остановились...-Мне нужно было перевести дух и прислушаться. Под ногами, где то в подвалах я чувствовал движение, жажду крови, смерти, ярость и жар. Исповедник тяжело дышал и шумно глотал слюну.
Первая иллюзия.
-Кто чувствует какую температуру?-Я начинал не попадать зубом на зуб, но видел- практически все с трудом дышат.-Не важно... Это иллюзия. Воздух не изменен, здесь не жарко и не холодно.
Мы двинулись дальше и вышли в главный зал, от которого расходились коридоры. Мы перестроились, я видел Стефана где-то впереди, рядом со мной шел Реми с арбалетом, позади Исповедник.
-Она знает, что мы тут...знает... тут было или есть... много мертвых.
Ноги сами понесли меня вперед, я перешел на бег и выбежал вперед, вырвался из чьих-то рук и свернул за поворот. Коридор перешел в тоннель, а тоннель был завален телами. Здесь было не менее десятерых. Слуги и ее дети. Было еще тело кота, валявшегося как то рядом. Я выставил руку, заставляя остальных стоять там, где они стоят и двинулся к телам. Все они не имели никаких повреждений кожи, а тела были чудовищно выкручены и искорежены. Но это могла быть иллюзия. Воздух, по приближении к телам, сгущался, становился плотнее и холоднее, двигался я осторожно, высматривая вполне материальные ловушки, которых, впрочем, не было. Тела тоже были просто телами. Не иллюзиями, но и не ходячими мертвецами. Мыском я подпихнул одно из тел, человек перекатился на спину. Глаза его были открыты и вытаращены, зубы обнажены и сжаты, лицо выражало ужас.
-Свободно!- я стоял возле этой кучи, преграждающей дорогу , не решаясь, тем не менее, повернутся к ней спиной
-Твою же мать...-Я не понял чьи это слова, я стоял как вкопанный и смотрел на эту груду тел, а отряд уже растаскивал тела за ноги, чтобы было возможно пройти дальше.

Я увидел ее первой. Точнее не увидел, а ощутил. Как только мы спустились в подвалы я понял, что это как логово паука, обвитое паутиной иллюзий больного разума. И не только иллюзий. По стенам заскользили тени. Они неслись по стенам и потолку, полу, предметам, выныривали из-за углов и дверей, все-к нам. И, судя по разгорающемуся в руках жару-это была не иллюзия. Джованни и Исповедник перекрестились, Патрисио зашептал Отче наш, Реми и Марко, оттесняемые старшими, преградили мне дорогу.
-В сторону!- чертова тварь смеет запугивать нас, натравливая тени. Души это, демоны, неприкаянные проклятые-мне безразлично. Злость перехватила горло. Я раскинул руки крестом. Намерение и Воля сильнее безумия и просто силы.
-Стоять!- я надсадно заорал и эхо разнеслось по подвалу, отражаясь от каменных стен. Тени остановились. Я услышал тихую команду и отряд побежал вперед по коридору, зная, что я их нагоню, но когда они скрылись за поворотом-будто струна порвалась. В воздухе разлился странных цветочно-гнилостный запах, тени растворились, оставляя в руках дрожь и холод внутри.

Она шла медленно, будто бы вовсе не двигаясь. Мертвенно белесая. От нее вибрировал воздух, руки жгло огнем, одуряющий цветочно-гнилостный запах застревал в носу, налипал в горле.
-Стойте... стойте.-я не мог закричать. Только бежать вперед.
-Стой, дурак!-Стефан заорал, но я лишь махнул рукой. Он марра, но он не понимает одной важной вещи. Сейчас они вступят в бой, но на них кинется вся мелкая сволочь, которую смогла вызвать в этот мир эта сумасшедшая. Все потревоженные души, все неупокоенные, все призраки дорог и полей-все будут тут.
-Я здесь.-я снова раскинул руки крестом, но это было лишь начало. Я медленно очерчивал вокруг себя круг, протягивая одну руку вперед, а второй будто бы рассыпая что-то вокруг себя. Откуда я это знал? Ниоткуда. Действовал я интуитивно. На тело обрушился жар и я мог лишь представить, что стою в непроницаемом доспехе. Мимо меня полетели арбалетные болты и каждая ее рана отзывалась болью во мне. Однако я твердо знал, что теперь ,практически держу ее за руки, не давая выплеснуть свою силу вовне призывом.
Воля и Намерение... Она махнула рукой и меня как стеной ударило, я задохнулся от боли, но не потерял концентрации. Ее агония будет долгой, она все разнесет тут. А я не мог позволить нам остаться тут. Я слышал молитву позади себя, крики на старом наречии, охрипшие и озлобленные. Я будто держал руками падающую горящую стену, пот лился градом по спине и лицу. волосы налипали на лоб и скулы, вены на руках вздулись, кожа начала лопаться и из ран и из под ногтей полилась кровь, густая, яркая, темная. Глаза жгло от ее взгляда, пронизывающего меня всего болью. Я знал,что сейчас я держу ее и ,возможно, делаю самый большой свой вклад в то, чтобы мы все отсюда смогли выйти. Хотя, возможно я то, как раз, тут и останусь. Еще чуть чуть и она сможет просто раздавить мое сердце. Колени подогнулись,я оперся рукой о холодный камень пола, продолжая держать изо всех сил ее внимание и волю, слышал ее истошные крики-ведь мои друзья не стояли на месте, ничего не делая все это время. Я видел чудовищ созданных из искалеченных ее волей тел людей, видел души, мечущиеся в ловушке ее злобы, ледяные руки, хватающие меня за лицо и волосы,а потом была яркая вспышка боли и темнота, принесшая облегчение.

@темы: НочныеРассказы, Рассказ

---

Еще пятнашечки. Парижские трущобы и короли ночного мира.

Зодиакальное колесо почти, что сделало полный оборот. Холодная сырая зима, ветреная весна, с дрожащим прозрачным воздухом и запахом садов и реки, душное лето и снова осень, расцветившая листву в королевское золото и пурпур. Я подбросил любимый нож и поймал за острие двумя пальцами.
На застеленной постели лежало все, что я смог приобрести за это время. Начинал с веревки и мясницких крюков, а сейчас имею арбалет, ножи, струну, кинжал и пару ножей, хороший дублет с простеганной спиной и грудью, удобные сапоги. Приобрел я и то, что могло обжигать сильнее горящих углей, что жгло руку и бедро. Пожалуй, это была моя самая первая черта, первых штрих к моему портрету. Смотрясь в зеркало, я видел не пустую живую куклу без личности, которой был до того. Летучая мышь и бражник-шелкопряд лежали на теле, как лежит морщинка между бровей у внимательного человека, волевая складка у рта того, чей характер подобен стали или лучики у глаз весельчака. Иногда я ощущал себя всесильным как тьма, забирающаяся в любой дом, проникающая за любой замок. А, возможно и в любую душу. Пожалуй, я бы смог стать даже королем этого ночного мира, ведь, сколько секретов я уже знаю, сколько могу выведать еще. Однако мешало то, что я был почти под колпаком у своих старших товарищей. Я не знал информаторов, способы добычи нужных материалов, которые меня интересовали все больше в последнее время, не знал, как искать заинтересованных. И, если компоненты для простых ядов я мог еще купить у аптекарей, то получить заказ я был уже не в состоянии. Положение усугубляло то, что последние полтора или два месяца мой безымянный посредник, который и был старшим среди нашей шестерки, стал смотреть на меня косо, явно догадываясь о некоторых моих планах и не одобряя их. Да и изменения, происходившие со мной, явно не были не замечены. Впрочем, клейма поставили именно по его приказу и с его одобрения, связывая меня с делом раз и навсегда.

Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошел Безымянный и мой азарт и мысли о грандиозных планах снова сменились равнодушием и безразличием к себе и всему вокруг. Безымянный бегло глянул на выложенный арсенал и ухмыльнулся.
-Дело есть. Сложное.
Я безразлично смотрел в серо-зеленые глаза своего собеседника. Улица, приметы дома, где что лежит, что надо взять.
-В том, что ты там заберешь, заинтересован весьма влиятельный… человек.
Вот это да! С каких это пор мне говорят, что кто то в чем-то заинтересован? Нет, я, конечно, знаю, что все вещи, которые я забирал, были нужны как минимум двум сторонам, иначе бы одна сторона ее не держала у себя, а вторая не платила бы деньги, желая получить себе. Но… Влиятельный человек? Человек ли, с такой паузой то между двумя последними словами. И предстояло мне забрать бумаги из кабинета. Документы? Переписка. Просто бумаги , сложенные в кожаный тубус. Что ж… Думаю, думаю, что стоит присмотреться к этому дому повнимательнее.


С разочарованием я смотрел на улицу, непрекращающийся проливной дождь и потоки воды по мостовым и крышам домов. Вода шумела по черепице и с гулом неслась в водостоках. Погода стояла холодная и дождливая вот уже несколько дней, давая понять, что середина осени плавно скатилась в конец и скоро будут зимние холода. Тем не менее, идти было надо, и я размышлял как именно. С одной стороны по крышам было гораздо быстрее и незаметнее. В такой дождь мои шаги и вовсе будут не слышны. С другой стороны конным было ничуть не медленнее, но шансов ве же поскользнутся было гораздо меньше. Я надел сапоги и прошелся по комнате. Мне было порядком холодно, но камин я не топил из экономии. Хотя, возможно, сегодня все же придется. Сейчас, когда я снимал совсем маленький домик, почти пристроечку к каменной ограде, я был лишен внимания хозяев усадебки и разрешал все свои бытовые потребности самостоятельно или же, уплачивая им деньги и извещая о необходимом. Для этих деятельных, но богобоязненных людей я был обитателем Латинского квартала, но, по причинам удобства, проживающим на правом берегу. Я бы вовсе не придумывал никаких легенд, но молчать и избегать было бы слишком не прилично, а потому подозрительно.
Я решил, что все же отправлюсь по крышам, а значит, плащ сегодня останется сухим. Я закинул сухарку темно-серого цвета через плечо, достал из нее широкий отрез темно-коричневой материи и повязал вокруг головы так, как меня научил с начала Джованни. Материя завязывалась на манер тюрбана и полностью скрывала голову и удерживала волосы, но один ее край был свободен, а потому мог быть обмотан вокруг шеи и скрыть лицо.
Я открыл окно и тут же упругая стена дождя обдала меня ледяным фонтаном брызг. Капли разбивались о края крыши и открытые ставни. Я огляделся. Улица была абсолютно пуста. Никому не хотелось в такой час и такую погоду куда-то выходить. Но я, все же скрылся в тенях, отлично зная, что не стоит доверять ни глазам своим, ни чутью в такие моменты.

Одежда промокала достаточно быстро. Шоссы уже липли к ногам на бедрах, сапоги пропитались водой не смотря на то, что были завощены, повязка на голове была бы мокрой насквозь, если бы не шаперон. Только дублет пока что был сырой, а не мокрый.
Я спустился с крыш и шел уже простой дорогой, не скрываясь в тенях. Дождь то усиливался, то начинал терять силу и шел на спад. Я вывернул в переулок, миновал дворик, перемахнув через несколько заборчиков и, наконец, оказался там, где мне нужно. Жизнь этого квартала кипела всегда и круглые сутки. Улицы, укрытые арками, соединяющими дома, по случаю сегодняшнего дождя не были наполнены множеством гуляк. Но профессиональные нищие, уличные девки и еще кое какой народ были на местах. Я ускорил шаг и оказался под первой аркой недосягаем для дождя. Хотелось снять шаперон, но я воздержался от претворения этого желания в жизнь. Прислонившись к стене, я поднес руки к лицу, чтобы немного их погреть дыханием. Перчатки из тонкой кожи не грели, и были нужны для сохранности рук во время лазанья по каменной кладке и всевозможных случайностей, а так же, чтобы скрыть лишнее «белое пятно» в темноте. У перчаток отсутствовали наполовину большой, средний и указательные пальцы - мне был необходим осязательный контакт с поверхностями, да и при взломе нужно чувствовать все нюансы.
Я ждал. И ждал достаточно долго. Наконец ко мне подошел крепкий коренастый тип в шапероне и плаще и почесал себе нос, разглядывая меня. Я посмотрел мимо него. На противоположной стороне улицы я увидел того, кто мне нужен Я проигнорировал здоровяка и направился к тому, с кем у меня была назначена встреча. Не высокий, чуть выше меня парень неопределяемого возраста и внешности, всегда суетящийся, но всегда с холодными и неподвижными как у рыбы глазами скрылся в тени переулка. Я прекрасно видел его, хотя он думал. Что затаился. Я остановился и он. Думая, что не видим для меня, подошел и поздоровался, оставаясь в тени.
-У тебя есть планы на пятьсот флоринов?
Я прикинул. Аренда моего домика в год обходилась в шесть флоринов, а купить дом можно было за двести.
-Какими бы мои планы ни были,… откуда такие суммы?
Со стороны улицы подошел тот коренастый тип и перегородил, как он думал, мне выход.
-Хотим в гости придти. И нам нужен тот, кто умеет подобрать ключ.
Я размышлял. Никогда я не доверял уличным. Если от меня было что-то нужно, то всегда объявлялись те, кто стоит повыше. Но я все же периодически появлялся у кладбища Невинных в вечерние часы, чтобы меня успели заметить и подослать мальчишку, который скажет время или которому скажу время я.
-К кому в гости? Не с пустыми же руками идти…
Оба моих собеседника молчали, и это молчание начинало меня раздражать. Я выхватил рыбоглазого за плащ и развернул к отсвету факела, прижав к стене и загораживаясь им от встрепенувшегося коренастого
-Не надо меня пытаться обманывать и одурачить. - Мой нож высоко задрал голову «переговорщику». - К дьяволу твои пятьсот флоринов. Ищи другого идиота.-Я отступил, отпихнул в сторону здоровяка и вышел из переулка.
Я уже догадывался, кого хотят пощипать. Купцов в Париже много, но не каждый хвастается тем, что заработал за год пятнадцать тысяч. Каких то пятьсот за такую жирную рыбку! Даже если там окажется в два раза меньше. Теперь я знал. За чей счет поправлю свои финансовые дела, не обращаясь ни к кому.

@темы: НочныеРассказы, Рассказ

---

Маскарад Амадеус Вольфганг

Размокшая дорога вела через поле от города к городу. Десятки груженых телег, лошадей, пеших шли в обоих направлениях, укрываясь плащами, шаперонами или кусками ткани от мелкого противного дождика. Урожай уже сняли и поле казалось облезлым из-за неровных срезов стеблей. Лошадь шла ровно, покачивая твердыми боками и подрагивая мускулами на плечах и шее. Уши вороного находились в постоянном движении, ловя каждый звук. Всадник был одет в простой темный дорожный плащ ,укрывающий одежду и шаперон, скрывающий лицо. Видно было лишь сапоги из темной кожи высотой до середины икры и кисти рук с проступающими венами и костями. Украшений на всаднике не было, не было даже перчаток,хотя плащ и шаперон и были сшиты из добротной легкой струящейся шерсти.Уздечка лошади так же не имела украшений, простым было и седло с двумя небольшими сумками.


Народу становилось больше, колеи глубже, голоса громче и, в итоге движение вовсе встало. Немецкий и польский языки смешались в общий гул, люди тянули шеи, чтобы посмотреть что же их задерживает. Всадник направил коня с дороги и пошел по полю. Позади раздался крик и ржание лошадей, скрип телеги и грохот бочек. Он замедлил ход лошади и его обогнала груженая крытая телега, запряженая двумя лошадьми, которых кнутом гнал толстяк, одетый по-польски. Телегу мотыляло из стороны в сторону, извозчик ругался на лошадей и всех святых и понукал лошадей.
Вот уже стояли не только телеги и всадники, остановились и пешие, собрались плотной толпой и кричали наперебой. У обочины на боку лежала телега и ее владелец тщетно пытался призвать людей на помощь. Никто не обращал на него внимания, бочки выкатились на жухлую траву, ткани рассыпались и мокли в грязи. Всадник обошел толпу, направив коня глубже в поле, подальше от дороги и снова вернулся на тракт.Движение остановила толпа нищих, босых, в рванье. Примерно с десяток оборванцев, мужчин и женщин,с ними двое рослых идиотов и один с сухими поджатыми ногами. деформированной лысой головой и свороченной беззубой челюстью, нелепо сидящий на доске с колесиками и отталкивающийся для движения костылями.Нищие выкрикивали проклятия тем, кто не подаст милостыню, грозя гееной огненной и адскими котлами, называя себя паломниками за грехи человеческие. Всадник задержался на секунды, которых хватило, чтобы оценить компанию, идиотов из числа нищих и из числа слушателей и двинулся дальше. Но дорогу ему преградило трое детин, размерами с тех идиотов, наголо бритые. У всех были свернуты носы, сломаны уши,у одного через всю бритую бошку на самый глаз спусказся шрам, глубокий и неровно зашитый. У всех троих были дубины
-Пан считает себя без греха, что решил, что ему не надо подавать на паломничество за отмоление его души?-Говоривший хотел ухватить коня за поводья, но вороной захрапел и шарахнулся в сторону, угрожающе гарцуя и высоко поднимая ноги.
-Не трогай лошадь, она не любит грязи, смерд.-Правая рука всадника исчезла под плащом, зашуршала о дерево сталь, что-то звякнуло и трое насторожились.
-никак пан мнит себя благородным. А едет один. Ну-ка, братья, покажем ка ему его место.-сразу же после этих слов говоривший получил ногой в лицо удар такой силы, что голова его запрокинулась и из разбитого рта и носа хлынула кровь. Конь заржал и встал на дыбы, молотя в воздухе копытами и метясь в незащищенные головы нападающих. Взметнулся плащ и на голову самого незадачливого обрушился меч, раскалывая череп на две части. Видя это двое оставшихся "братьев" хотели было стащить "проучаемого" за ноги, безрезультатно конечно, всадник бы просто разбил бы им головы мечом,а конь бы затоптал бы, но пока меч опускался на голову одного, второго снесло арбалетным болтом. голдящие нищие замолчали и упали на землю, почтительно кланясь, толпа расступилась и на дорогу выехали всадники. Было их человек пятнадцать, все одоспешены, у всех в руках копья и штандарты. Впереди ехало три благородных пана. Грудь им закрывали кирасы, на плечи были накинуты шубы. Человек из их сопровождения поправлял на поясе арбалет.
Всадник спешился и поклонился когда паны почти поровнялись с ним.
-Как тебя зовут?
-Мое имя Зигфрид, Ваша Милость.
-Откуда ты7 Кому служишь? Покажи свое лицо. Куда ты направляешься?
Всадник откинул шаперон, показывая лицо и иссиня-черные волосы.
-Я служу пану Виго с Пригорья. Направляюсь Далеко и не могу сказать куда и прошу пощения за это.
Пан покрутил ус, рассматривая лицо Зигфрида, коня и снова Зигфрида.
-Знаю твоего хозяина, знаю. Разрешаю тебе присоединится к нам и дойти до куда наши дороги не разведет судьба.
Предложение было выгодным и удобным, избавляло от множества возможных ненужных встречь и происшествий, сулило более сытные ужины, а замедляло не на долго. По крайней мере в распоряжении было это время.
-Благодарю, Ваша Милость.-Зигфрид поклонился и снова накинул шаперон, усевшись на коня.

@темы: НочныеРассказы, Рассказ

---

Страшная сказка

Ночь опустилась не час и не два тому. Дорога шла через лес, небо было чистым, глубоким , подмигивающим огоньками звезд. В лесу, по обе стороны от дороги слышались то уханье совы, то шорох мелких животных, живущих в подстилке леса, то пение ночной птицы. Густой, темный, непроницаемый лес был полон жизни, полон божьей твари большой и малой,четвероногой, летающей, пресмыкающейся, пернатой, клыкастой и когтистой. Такой, какой сотворил ее Господь. Лошадь шла ровным шагом по дороге, мерно качая головой и засыпая на ходу. Всадник тоже, хоть и вслушивался в ночные звуки, внимательно следя за тем, чтобы к ним не примешался звук, сотворенный человеком, чтоб не хрустнула ветка, не скрипнула тетива, не звякнула где сталь, не прозвучал тихий голос или не положенный в это время года и суток птичий крик, но все же дремал, привычно уперев ноги в стременах. И ничего не происходило. Птица пела, зверь шмыгал в листве и травах, ветер шептал в кронах... Внезапно конь остановился ,захрапел, а потом и вовсе заплясал на месте. Всадник мгновенно очнулся ото сна, натянул вожжи, заставляя животное остановиться. Но конь явно не хотел стоять на месте, храпел, взвизгивал, топтался и взбрыкивал, готовый вот-вот понестись безумным галопом через лес. Путник вслушивался и и всматривался, напряженно пытаясь понять что же напугало коня пока не понял, что лес как будто замер. Замерли кроны могучих деревьев, не дрожали на ветру их листья, не кричала сова, не шуршала мышь, не касался кожи прохладный ветер. Зато тянуло холодом, какой бывает идет от земли, от земли поднимался густой белесый туман, а меж стволов, из глубины леса двигались голубые прозрачные огоньки. Можно было бы представить, что к дороге кто-то идет и держит светильники, но огоньки плыли по воздуху то почти стелясь по земле, то взлетая ввысь, то прыгая вперед на такое расстояние, на какое человек прыгнуть не может. И от этого делалось жутко. В горле пересохло, по спине прошиб холодный пот и, казалось, что даже волосы зашевелились. " Свечки погубленных". Руки похолодели, хотелось бежать. Пустить коня галопом, пусть он сам вынесет из этого тумана, от этих огней. "Нет!" хотел крикнуть всадник сам себе, но слова застряли в горле, сорвавшись сдавленным хрипом. Огням было все равно, они мерно приближались, растянувшись длинной цепочкой, подбирались так ,что закроешь глаза, а открыв обнаруживаешь, что огонек уже ближе на добрые шагов пять. Мертвецкие свечки выходили на дорогу впереди коня. Еще чуть чуть и они окажутся прямо на пути. Больше ждать было нельзя. Всадник отпустил вожжи и раскинул руки крестом так резко как мог. "Стой!" и сам не ожидал такой уверенности и силы в голосе, который минуту назад предательски сорвался в слабый хрип. И огоньки замерли, остановились на том месте, где были. Путник не видел неупокоенные души замученных утопленников или убиенных, держащих погребальные свечи, не видел и дивный волшебный народец, держащий маленькие фонарики. Но огни стояли на месте, а он сидел на успокоившейся лошади, расставив руки в стороны и растопырив пальцы. Самообладание уже вернулись к нему, но он по прежнему не знал что же с этим делать. Мысленно он перебирал все варианты, какие только знал. Как найти дорогу, как запутать след, как найти запутанный след и еще массу полезных вещей. Но что делать с огнями он не знал. Путник тронул бока лошади, чтобы та медленно двинулась вперед. Огоньки заколыхались, но остались на месте "Стой" повторял всадник, уже не криком, но громко, четко и уверенно При приближении огоньки будто бы гасли, растворялись, а стоило отойти на расстояние и они снова начинали мерцать своим странным блеском и светом. И вот уже кольцо огней позади, и вот уже хочется пустить коня в галоп, а нельзя. Что-то в душе или может какая то часть разума подсказывала, что нельзя. Дорога шла через редеющий замерший лес, показалось отдыхающее засаженное поле, недвижное, беззвучное. Дорога упиралась в деревянный настил через быстрый, неглубокий ручей, шумно бегущий в мертвой тишине. Конь ступил на настил, скрипнула доска, цокнуло копыто, еще шаг и еще раз стук. А когда конь полностью оказался на поле, перейдя по мостку, то внезапная, ошеломляющая волна звуков и ощущений накрыла так, будто бы в воду прыгаешь с высоты. В нос ударили запахи, по коже прошелся ночной ветер, в уши ударили шорохи, свист и причитания ночных птиц. Путник опустил руки и сгорбился в седле- на тело навалилась такая усталость, что даже держать спину прямо казалось подвигом и непосильным трудом. А лес позади снова шумел, мотая густыми кронами, полнился жизнью и готовился к встрече рассвета-небо на востоке светлело, окрашиваясь в жемчужно розовые полосы.

@темы: Рассказ

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Склероз-интересная штука! Каждый день как открытие

Приложился головой-забыл. Тут помню, тут не помню. Надеюсь за 3 дня вспомню т.к. забыл в основном имена королей Иерусалима с 12 по 13 век и родню и друзей( персонажей) с игр. В общем информация "не из реальности", но неприятно же.

@темы: Жиза

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мордор такой,да.

@темы: ТениНуменора

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ладно, кое что меня порадовало. Новая постель это что-то невероятное. Мягкое белье, упругие подушки,теплое легкое одеяло. Можно кататься в этом всем, обмотаться и свить гнездо. Не то, чтобы я не мог спать иначе: я спал в почти луже на кучке соломы,подложив под голову кольчугу, я спал на камнях,подстелив на землю собственную котту, на досках, подстелив медвежью полувытертую шкуру, в стогу сена,а бывало, что и просто на земле или песке, ничего не подстилая и ничем не накрываясь. Спал в машинах, на кроватях таких продавленных,что касался пола. Т.е. спать я могу реально в чем угодно(было и так, что я не мог снять доспех-не было времени бы его надевать),но постель-это моя слабость. Как душ. Вроде такое обыденное,что и внимания не обратишь,а все же это такая ценность, такая драгоценность. Теплый дом, сухая мягкая постель и горячая вода. Когда неделями живешь, укрываясь попоной,то имея это ощущаешь себя падишахом.